Вкратце о себе.
Как я училась в школе
Меня зовут Бельденкова Юлия. Родилась я 19 августа 1982 года в Москве. К сожалению, при рождении я получила родовую травму, и позже мне был поставлен диагноз «ДЦП». Однако, благодаря усилиям моих родителей, этот серьёзный диагноз не стал для меня приговором. В 1990 году меня взяли в обычную общеобразовательную школу № 982 города Москвы.
Первые два класса я училась на дому, ко мне приходила молоденькая учительница Елена Анатольевна. Несмотря на то, что я тогда вообще не посещала школу, Елена Анатольевна старалась рассказывать обо мне классу, в котором я числилась. В результате к третьему году обучения ребята были готовы к встрече со мной, и третий класс я полностью отучилась в школе, со всеми вместе. Не скажу, что это было легко, поскольку я очень медленно писала и часто не успевала что-то делать вместе с классом. Поэтому Елена Анатольевна оставляла меня после уроков и занималась со мной дополнительно.
После третьего класса я перешла в пятый (в то время в начальной школе учились три года), в среднюю школу. Разные учителя-предметники, разные кабинеты на разных этажах. Оставаться после уроков и заниматься дополнительно не было ни сил, ни возможностей. В результате в школу вместе со всеми я проходила только первую четверть. Дальше родители предложили мне следующий компромисс: перейти на частичное надомное обучение, но посещать со всеми вместе те уроки, на которых не надо было много писать (историю, иностранный язык, окружающий мир), чтобы я могла хоть как-то общаться со своими одноклассниками. По такой модели я проучилась до 8 класса, когда у меня появился принтер, и я полностью отказалась от ручки с тетрадкой, перейдя на клавиатуру и мышку.
В старших классах наш класс расформировали, поскольку многие ребята поступили в средние учебные заведения. Меня перевели в другой класс, где я никого не знаю. Смысл в посещении совместных уроков отпал, и я окончательно перешла на надомное обучение. Обучение в 10 – 11 классах для меня было одновременно интересным и трудным временем. Основная сложность заключалась в том, что ко мне ходили далеко не все учителя, причём практически совсем не ходили учителя по таким важным предметам, как алгебра, геометрия, история, обществознание, биология, информатика. Хорошо, если кто-то из них появлялся у меня раз в полгода. Если биологию, информатику, историю и обществознание я «щёлкала как семечки» и дружила с алгеброй, то геометрия была для меня «тёмным лесом». Чтобы решить одну задачу из того, что передавала мне через маму моя учительница, я тратила порой целый день! Справедливости ради надо заметить, что большинство задаваемых мне задач было не из учебника, а из дидактических материалов, и их уровень сложности был выше. Но все считали, что если я справляюсь с этими задачами, значит я способна и должна их решать, и неважно, сколько времени и сил у меня на это уходит.
Другим подводным камнем был немецкий язык. Нет, учителя по нему ходили ко мне регулярно, просто уровень требований учительницы, учившей меня языку с 5 по 8 классы, кардинально отличался от того, что от меня хотела учительница, преподававшая мне этот предмет в трёх последних классах школы. Если до 9 класса от меня требовали лишь уметь читать и переводить со словарём и ставили мне за это «Шестёрки», то в 9 классе оказалось, что мой уровень знаний немецкого языка еле-еле «дотягивает» до «Тройки». В итоге пришлось в ускоренном темпе заполнять «пробелы» в знаниях, начав обучение с программы пятого класса. Чтобы быть на уровне, мне приходилось заниматься одновременно по учебникам 5, 6, 7, 8 и 9 классов. Объём домашнего задания по немецкому языку был очень большой. Но зато к концу 11 класса немецкую грамматику я знала практически на «Пять».
Однако из-за того, что я вынуждена была уделять много внимания геометрии, алгебре, немецкому языку, а также регулярно выполнять домашнее задание по русскому языку, литературе, физике, химии (учителя по этим предметам ходили исправно), времени на изучение истории и обществознания практически не оставалось. Да и, если честно, до второго полугодия 11 класса все считали, что эти предметы являются для меня дополнительными, «для общего развития», так сказать. В качестве же будущего призвания мне прочили профессии математика, экономиста, переводчика, писателя и даже химика.
Как я пришла к своей профессии
или
Как я докатилась до жизни такой
Выбор собственного пути
О том, чтобы учиться в МГУ им. М. В. Ломоносова, да ещё и на философском факультете, до января 2000 года я даже и не думала – слишком недостижимым казалось мне и родителям поступление в самый главный ВУЗ страны. Помог случай. Однажды перед Новым Годом мама встретила на улице свою знакомую. Разговорились. Мама рассказала, что я учусь в 11 классе, а вот куда пойти дальше, пока не решила, так как мне многое интересно и выбор на какой-то одной профессии сделать трудно. Знакомая посоветовала пробовать поступить в МГУ, там как раз преподавала её мама, и она не понаслышке знала, что уровень преподавания в университете самый высокий. Мы сначала не приняли всерьёз этот совет.
Однако буквально через несколько дней мама случайно увидела по телевизору бегущую строку, сообщающую, что 5 января 2000 года в МГУ им. М. В. Ломоносова состоится «День открытых дверей», и мы решили съездить туда просто из любопытства, хотя бы для того, чтобы узнать, какие там факультеты (ведь у меня Интернета тогда ещё не было) и в каком направлении мне нужно плыть.
Я помню этот день, решающий день в моей жизни. Я стояла посреди огромного зала в Главном Здании МГУ на Воробьёвых горах, а вокруг стояли многочисленные столики с брошюрами и табличками факультетов. Глаза мои разбегались, как у ребёнка в магазине игрушек. Когда мы с мамой подходили к каждому столику, я сразу прикидывала, что смогла бы поступить на этот факультет и что из всего этого может получиться. И вдруг мы подошли к столику с табличкой «Философский факультет», и моё сердце замерло. Я поняла, что никуда больше идти уже не надо. Всё, пришли! За столом стояла милая женщина (как потом оказалось, это была зам.декана по учебной части Елена Владимировна Брызгалина). Мы с ней разговорились и выяснили, что в этот же день, через несколько часов должен был состояться «День открытых дверей» на самом факультете. Недолго думая, мы с мамой решили остаться и отправились в Первый Гуманитарный корпус, где тогда располагался философский факультет. На «Дне открытых дверей» выступали преподаватели разных кафедр и отделений. Я решила, что буду поступать на отделение религиоведения, несмотря на то, что там мне предстояло изучить сразу три языка (один современный, в моём случае это немецкий, и два древних – латинский и древнегреческий). Моё решение показалось маме, да и мне самой, очень смелым, учитывая качество моего надомного образования, и мы после завершения официальной части решили подняться к декану и узнать, есть ли у меня хоть какой-то малейший шанс оказаться студенткой факультета.
До сих пор со смехом вспоминаю такую картину. Время около 6 вечера, поднимаемся на 11 этаж, идём по пустому коридору факультета, с интересом читая таблички с названиями кафедр около дверей. Наконец мы дошли до кабинета декана, постучались, вошли. В кабинете сидели декан и ещё два преподавателя. С порога мама произнесла: «Здравствуйте! Мы хотели бы узнать, можно ли к Вам поступить? Дело в том, у моей дочери ДЦП». Все сидевшие в кабинете доброжелательно посмотрели на меня. Потом Миронов Владимир Васильевич (декан) обратился к своим собеседникам и вспомнил случай, когда на факультет поступал слепоглухонемой. Этот случай немного ободрил нас. Потом вошла Брызгалина Елена Владимировна (та самая женщина, которая представляла факультет в главном здании). Перекинувшись с Мироновым парой фраз, они сообщили нам, что мне всё равно надо сдавать вступительные экзамены. Мы сказали, что не против, но вся проблема была в том, что пишу я очень медленно. Могу не успеть. Миронов и Брызгалина поняли мою проблему и обещали что-нибудь придумать, а нам посоветовали приехать на школьных весенних каникулах, когда на философском факультете должен был состояться ещё один День открытых дверей.
Так, с этого дня у меня появилась новая цель – поступить в МГУ. Хотя родители, особенно отец, были весьма скептически настроены, и не без оснований! Ведь они прекрасно знали всю мою ситуацию со школьным образованием. Чтобы поступить в такой престижный ВУЗ, мне надо было написать сочинение, сдать экзамены по немецкому языку, отечественной истории и обществознанию. Если с русским языком и литературой у меня было более менее нормально (хотя временами могла наделать грамматических ошибок, да и пространных сочинений писать не умела – они всё время выходили краткими, 1,5 страницы, не больше), то с немецким языком, как я уже писала, были серьёзные проблемы, а уроков истории и обществознания не было вовсе, поэтому эти предметы я забросила. С другой стороны, на подготовку у меня оставалось не так много времени – всего полгода, причём выпускных полгода!
Однако я по-настоящему «загорелась» и серьёзно засела за книги. Нанимать репетиторов у нас тогда не было денег, а про Интернет мы только слышали из новостей. Поэтому я готовилась сама, много читала, пыталась что-то конспектировать, постепенно восполняя свои пробелы в знаниях.
Так незаметно закончилась зима. В феврале мне сделали операцию, и я месяца два не могла ходить. Поэтому на День открытых дверей в марте мама поехала одна. Она ещё раз встретилась с Брызгалиной. Та сообщила маме, что всё, что они могут сделать для меня, так это разрешить мне пользоваться ноутбуком на письменных экзаменах. Сами же экзамены я должна буду сдавать, но мне достаточно сдать все экзамены на «Тройки», поскольку иду я вне конкурса. Но даже эти «Тройки» мне казались тогда запредельными оценками, поскольку их должна была мне выставить профессура МГУ! И я ушла в учёбу ещё больше. Казалось, ещё немного, и у меня случится нервное истощение. Конечно, родители не могли этого не заметить. Мама стала уговаривать меня поступать не сразу после окончания школы, а на следующий год, чтобы у меня была возможность немного отдохнуть и подтянуть свои пробелы в знаниях. Чтобы быть более убедительной, она решила заручиться поддержкой моих учителей. И действительно, многие учителя соглашались с мамой, говоря, что так будет даже лучше. Но когда я была уже готова сдаться, нашёлся принципиальный человек, вселивший в меня железную уверенность. Этим человеком оказалась моя учительница по немецкому языку, Симановская Татьяна Борисовна – та самая, которая и снимала с меня по семь шкур на каждом уроке. До сих пор помню её резкое: «Нет, Татьяна Анатольевна, Вы не правы! Юля должна поступать в этом году! Другое дело, что настраивать её надо так, чтобы она понимала, что, не поступив с первого раза, ничего страшного она не совершит. У неё будет ещё шанс. Но она должна попробовать, узнать, что это такое, чтобы понимать, к чему в следующий раз надо готовиться». Эти слова, произнесённые жёстким, уверенным тоном, стали настолько убедительным аргументом, что с тех пор никто уже не говорил о возможности взять годовой отпуск после окончания школы.
Тем временем окончание школы близилось. Что интересно, 2000-ый год был первым годом, когда инвалиды перестали освобождаться от выпускных экзаменов. Как задумывалось, к каждому надомнику должна была прийти комиссия учителей и принять у него экзамен. Естественно, этого не произошло. Учителя сами за меня написали математику и сочинение, но зная, что я буду поступать в МГУ, они перестраховались. В итоге в аттестате по литературе и алгебре вместо «Пятёрок» стояли «Четвёрки». Не будь этих двух «Четвёрок», у меня была бы серебряная медаль. Сначала мама расстроилась. Я же была совершенно спокойна, поскольку понимала, что мои познания в истории и обществознании, например, далеки от идеального. На Выпускной я пришла только на торжественную часть, поскольку никого из класса, к которому я была прикреплена, я не знала. Вместо традиционного альбома с фотографиями мне подарили книгу о мировых религиях, поскольку все в школе уже знали, что я собираюсь поступать на отделение религиоведения. Так я простилась со школой, и у меня начался новый этап жизни.
Поступление
Интересна история с подачей документов в университет. В тот день мы и не собирались ехать в МГУ, поскольку на эту дату был назначен визит к врачу. Мы хотели попробовать какую-то новую методику лечения моего ДЦП, и это должен был стать нашим первым визитом, на который мы записывались задолго. Чтобы отвезти меня, папа даже отпросился с работы, поскольку машины у мамы не было. Однако, утром, когда мы уже собирались выезжать, нам позвонил доктор и сообщил, что у него сломался компьютер, и он не сможет нас принять (в основе методики лечения лежала компьютерная диагностика). Этот звонок застал нас на пороге, и мы решили ехать, но не в клинику, а в университет, чтобы подать документы. Вспоминая эту историю, я думаю, что иногда сама судьба указывает нам тот путь, по которому следует идти. Ведь окажись мы в тот день у того доктора, ещё неизвестно, чтобы я выбрала: образование или лечение. А вдруг эта самая методика предполагала, к примеру, месячную релаксацию или, наоборот, усиленную программу тренировок, физических упражнений, а у меня тут, видите ли, экзамены! Как бы то ни было, для меня перестало существовать всё, кроме предстоящих экзаменов.
Первым из них было сочинение. Чтобы сдать его, родители купили мне ноутбук и маленький принтер. Накануне экзамена ноутбук нам пришлось сдать в деканат, чтобы его проверили на наличие шпаргалок и отключили функцию проверки орфографии и пунктуации. Сам экзамен я писала в отдельной аудитории, где со мной сидела старенькая преподавательница и все три часа читала газету. Помню тему сочинения: «Композиция романа А. П. Чехова “Вишнёвый сад”». За три часа я «выдавила» из себя всего лишь одну страницу с маленьким хвостиком печатного текста. Помню удивление моей помощницы, когда она из принтера вынула вторую страницу, где был напечатан маленький «хвостик»: «Всё?». «Мало, да?» – со страхом произнесла я. «Я не знаю, я не вправе судить» – сказала она. Напечатав своё сочинение, я ещё и сохранила его в памяти компьютера. Разумеется, родители прочитали его. Сначала сочинение им понравилось. Но, перечитывая его снова, они начали обнаруживать ошибки – одну, вторую, третью… Самое обидное, что ошибки эти были элементарными, похожими на описки. Тут ещё мама решила заглянуть в справочник и посмотреть, что такое композиция. Прочитав определение, нам вдруг показалось, что я писала вообще не о том, не раскрыв тему в принципе. Помню, как мы с мамой ревели, думая, что моя попытка поступить в этом году провалилась на первом же экзамене! Однако эмоции эмоциями, но надо же было узнать официальную оценку. Родители поехали без меня, а я осталась дома и ждала их звонка. Какова же была моя радость, когда по телефону мама мне сообщила, что у меня всё-таки «Тройка»! И это была единственная «Тройка», от которой я была на седьмой небе от счастья! Впоследствии мы выяснили, что преподаватели, проверявшие работы, моё сочинение отметили как одно из лучших, но поставить выше «Тройки» не смогли из-за грамматических ошибок.
Следующий экзамен был устным, по истории отечества. Всё было строго. В коридоре были выстроены «баррикады» из парт. Маму дальше «баррикад» не пустили. До аудитории и обратно меня провожала наша инспектор, Лилиана Алексеевна. Экзамен принимали два преподавателя. Я вытащила билет. Мне достались два вопроса про татаро-монгольское нашествие и культуру XIX века. Я села готовиться. Тут подошёл ещё один абитуриент, мальчик был на костылях. Он взял билет и тоже сел готовиться. Я тем временем продумывала свой ответ, заглядывая в атлас (его можно было брать с собой на экзамен). Посчитав, что я сформулировала ответы на оба вопроса, я пошла сдавать экзамен. Сначала было всё хорошо. Я отвечала уверенно. Но вдруг оказалось, что экзаменаторы не понимают меня! Не выслушав мой ответ на первый вопрос до конца, они меня прервали и сказали, чтобы я отвечала на второй вопрос. Я начала, хотя уже не так уверенно. Но тут они прервали меня снова и спросили, знаю ли я каких-нибудь деятелей культуры конца XIX века. Я назвала несколько фамилий. Больше они со мной связываться не стали. Поставили «Тройку» и отпустили. Как же я была возмущена. Ведь я же знала ответ на первый вопрос, да и на второй тоже! А экзаменаторы меня даже слушать не стали! Своё возмущение я начала изливать на бедную Лилиану Алексеевну, которая провожала меня из аудитории до «баррикад», где ждала мама. Инспектор успокаивала меня, говоря, что это не страшно, главное, не «Двойка». Мама с ней согласилась. Позже я узнала, что это были два самых коварных экзаменатора, которые больше всех ставили «Двойки»
Третьим по счёту экзаменом был немецкий язык. Все нормальные ребята сдавали его устно, я же перевод писала на компьютере. Грамматику сдала на «5», а вот в переводе опять допустила очень досадные ошибки. Так, вместо знаменитого итальянского города Пиза, написала «Писа». Нет, я, конечно же, видела всем известную падущую башню, но как-то позабыла, как она называется. Вдобавок ко всему сказалось огромное волнение, ведь перед экзаменом Лилиана Алексеевна сообщила, что тот мальчик на костылях, который шёл после меня сдавать историю, в итоге её не сдал и уже «отсеялся». Мне стало от этого не по себе, и перевод я писала в полуобморочном состоянии. На моё счастье две преподавательницы, принимавшие у меня экзамен по немецкому языку, оказались полными противоположностями тем экзаменаторам, которые принимали историю. Они внимательно выслушали меня, пытавшуюся ответить по-немецки на их вопросы, спокойно проверили знания грамматики, прочитали мой перевод текста. После чего удались на совещание. Я ждала и думала, что они спорят, стоит ли поставить мне «Тройку» или всё-таки я заслуживаю «Двойки». Но как оказалось, речь шла о выборе между «Тройкой» и «Четвёркой». В конце концов, ради объективности, решено было поставить «Тройку». Так был пройден ещё один экзамен, а одна из экзаменаторов, Нелли Николаевна, впоследствии взяла меня в свою группу немецкого языка, надо сказать, довольно сильную.
Последний, четвёртый, экзамен – по обществознанию – был письменным и состоял из двух частей: теста и сочинения на заданную тему – что-то типа современного ЕГЭ. На всё про всё отводилось три часа. Надо сказать, что это был первый год, когда этот экзамен был включён в список вступительных испытаний на философский факультет и проводился он в качестве эксперимента. В тот раз я сдавала экзамен не на своём ноутбуке, а прямо на компьютере в кабинете зам.декана по учебной части. Мне принесли дискету с тестом, вставили в компьютер, дали бумажку с тремя темами сочинений. Тест был большой, содержал около 50 вопросов по всем разделам обществознания. Вопросы были для меня трудными, далеко не на все из них я знала ответы. Провозившись с тестом час-полтора, я решила, что пора переходить к сочинению. Я уже не помню, какую тему я выбрала, но до сих пор ощущаю то удовольствие, с которым я принялась писать свой опус. Вообще рассуждать я любила и ещё в школе пыталась записывать свои мысли по поводу каких-то вечных философских вопросов. В итоге этот экзамен пролетел довольно незаметно, и, осознавая, что последнее испытание позади, я чувствовала некоторое облегчение. Три дня в ожидании оценки прошли незаметно. На этот раз за результатами я поехала вместе с родителями. Однако, предположив, что у стендов может быть толкучка, мама решила пойти одна, оставив меня с папой в машине. Через некоторое время мама возвращается, и мы с папой замечаем, что она… плачет. Предположив самое худшее, мы начинаем паниковать, и это отражается на наших лицах. Мама, поняв наше настроение, тут же показала нам четыре пальца (она была ещё достаточно далеко от машины), что означало «Четвёрку». Тогда мы поняли, что её слёзы были от радости. Дойдя, наконец, до нас, мама рассказала, что рядом с моей оценкой стояла чья-то «Двойка», и она сначала подумала, что это «Двойка» моя. Но проверив ещё раз, мама поняла, что у меня всё-таки «Четвёрка». «Целая “Четвёрка”!» – подумала я. Скептически настроенный папа попросил маму, чтобы она всё-таки пошла ещё раз и перепроверила. Спустя ещё какое-то время мама вернулась и сообщила нам, что общалась с зам.декана, и он сказал, что им понравилось моё сочинение, хотя оно было и незакончено (мне не хватило времени), а тесты вообще никто не сдал. В результате экзамен оценивали только по сочинениям. Отсюда и «Четвёрка». Короче говоря, получив три «Тройки» и одну «Четвёрку», я стала студенткой философского факультета МГУ! Все мы были на седьмом небе от счастья, а все наши родственники и друзья – шокированы.
Студенческая жизнь
Дальше начались студенческие будни. Первый семестр первого курса был самым трудным. Нам с мамой, привыкшим к размеренной домашней жизни, теперь приходилось каждый день вставать рано утром, чтобы к первой паре, которая начиналась в 9 утра, быть в университете. В то время у мамы не было ни машины, ни водительских прав. У папы был напряжённый рабочий график. Ездить на общественном транспорте в утренний час пик тоже было неудобно. Поэтому нам приходилось каждое утро вызывать такси, чтобы доехать до университета. Обратно мы ловили какого-нибудь «частника». Со временем у нас появились знакомые таксисты и «бомбилы», которые частенько стояли возле университета и ждали студентов, возвращавшихся с пар. Таким образом мы проездили в университет все пять лет. Безусловно, это было накладно, и на те деньги, которые за всё это время мы потратили на такси, можно было купить хороший автомобиль, однако папа долгое время боялся пускать маму за руль. Ему было гораздо легче дать деньги на такси, чем волноваться, как мама сама доехала до места.
Итак, несмотря на все объективные сложности, мы с мамой старались посещать все лекции и семинары. Пропуски были редкими. Единственным исключением на первом курсе был иностранный язык. Группа Нелли Николаевны, куда я попала, была сильной, и все понимали, что до общего уровня я ещё не дотягивала. Поэтому было решено перевести меня на индивидуальное обучение. Нелли Николаевна давала мне задание по учебнику, я самостоятельно занималась, а через месяц-другой приходила сдавать ей зачёты. По такой системе я проучилась весь первый курс, а уже на втором и третьем курсе (немецкий язык мы изучали три года) я ходила на занятия вместе со всей группой.
Помимо немецкого языка, на первом курсе начался латинский язык, а на втором – ещё и древнегреческий добавился. Переводить надо было очень много, особенно тяжело давались древние языки, ведь там структура предложения совсем иная, не такая, как в современных языках. Поначалу латинский язык стал для меня что-то вроде геометрии в школе – чтобы перевести один малюсенький текст, мне приходилось тратить уйму времени. Однако потом я втянулась, и было уже не так тяжело. Однажды мне было устроено индивидуальное занятие по латинскому языку просто потому, что на занятие больше никто не пришёл. Забавно, но по всем трём языкам на третьем курсе я в итоге не сдавала ни экзаменов (по немецкому и латыни), ни зачёта (по древнегреческому). Всё в итоге было поставлено мне «автоматом».
Что касается «устных» предметов, то все лекции я записывала на диктофон, сначала кассетный, а позднее – на электронный. Каждая сессия была для меня горячей порой, когда я доставала все свои записи, снова их слушала, что-то записывала – так я готовилась к экзаменам. На первом курсе было и так, что в один какой-то день не было семинаров, только две лекции. Поэтому на них ездила только мама с диктофоном, давая мне тем самым возможность подготовиться к тем же языкам или семинаром по другим предметам (по логике, например, которая тоже была не самой простой).
На экзамены я не стеснялась брать целую кучу шпаргалок, которые я делала сама, конспектируя лекции и первоисточники. Что самое интересное, все преподаватели видели, как я, готовясь отвечать по вытянутому билету, в наглую заглядываю в свои бумажки, однако ни один из них мне не сказал ни слова. Более того, были случаи, когда преподаватель, видя, что у меня есть конспекты, сам просил захватить с собой нужный листочек, когда я шла отвечать. Почему такая вольность? Дело в том, что я же училась на философском факультете, а там, помимо знания конкретных фактов, решающую роль играло умение рассуждать, оперируя этим самыми фактами, как искусный жонглёр шарами. Вот что в первую очередь проверяли экзаменаторы. И если тебе этого не дано, никакие навороченные «шпоры» уже не помогут.
Как бы то ни было, каждый экзамен был для меня серьёзным стрессом, поэтому я приезжала к самому началу экзамена и старалась сдать его в числе первых, причём делала это я всегда натощак. Если я перед экзаменом позавтракую, то из-за сильного волнения меня дико тошнило. Поэтому чтобы я была более менее спокойной, а мозги работали, желудок должен был быть пустым. Интересно, что за все пять лет обучения в университете я не получила ни одной «Тройки» на экзамене. Все оценки были «Пятёрками» или «Четвёрками». Наверное, это происходило потому, что я старалась не пропускать занятия и тщательно готовилась к сессии. Сдав очередной экзамен и получив своё «отлично» и «хорошо», я расслаблялась, жизнь была прекрасна и, сочувствуя своим сокурсникам, которые только лениво подтягивались в университет и, увидев меня, бодро выходящую из аудитории, тут же подскакивали с традиционным вопросом «Ну как там?», я щедро раздавала им свои листочки с конспектами (у меня ведь всё есть в памяти компьютера, а лишняя макулатура мне не нужна) и на крыльях радости мчалась домой, завтракать. Между тем мои шпаргалки продолжали свою собственную, уже независимую от меня, жизнь, переходя от одной группы сдающих экзамен сокурсников к другой. Так, постепенно я заработала хороший авторитет в своей группе, да и на всём курсе тоже. И если в первом семестре ребята как-то сторонились меня, относились с недоверием (ещё бы! Необычная студентка, да ещё и с мамой под ручку в университет ходит), то после первой сессии, во втором семестре мы с мамой уже были приняты в общую компанию, и мы всей группой оставались после пар отмечать какие-то праздники (День Святого Валентина или 23-е февраля), устраивая чаепитие. Надо сказать, группа у нас была сплочённая, все, за редким исключением, старались быть вместе, помогать друг другу.
Шло время, менялись курсы. Количество пар и экзаменов не уменьшалось, как у других групп и отделений на факультете, а только увеличивалось. Происходило это из-за того, что в то время мы получали двойной стандарт, одновременно учась и на философа, и на религиоведа. В моём дипломе так и записано «Философ-религиовед. Преподаватель философии и религиоведения». Причиной тому было то, что когда я поступала, отделению религиоведения было всего четыре года, в прошлом же это была одна из кафедр на философском факультете. Когда мы уже были студентами четвёртого курса, на нашей кафедре разработали программу, готовившую только религиоведов и, следовательно, учебная нагрузка уменьшилась. Однако эта программа касалась лишь тех, кто только поступал на наше отделение, нашу же группу продолжали обучать по старой программе.
Итак, предметов становилось всё больше. Приходилось отсиживать по пять по шесть пар в день. В летнюю сессию на третьем курсе нам поставили аж шесть экзаменов, не считая зачётов! Бедные ребята сдавали сессию весь июнь. У всех это была самая длинная сессия, вот только у меня она получилось самой короткой. Нет, меня никуда не отчислили, и я даже сдала все экзамены на «отлично». Однако все свои оценки, кроме одной, я получила… «автоматом». По каким-то предметам преподаватели ставили мне «автоматы» сами, на основе 100%-процентного посещения и написанных рефератов, где-то помог случай. Так, например, на экзамен по немецкому языку из-за пробок мы приехали не к самому началу, а несколько позже. Тогда в аудитории было полно студентов, и сесть, тем более с компьютером, было уже некуда. Мы с мамой приготовились ждать. Но тут неожиданно из аудитории вышла наша преподавательница, Екатерина Геннадьевна (она заменила Нелли Николаевну, когда та уехала в Германию на ПМЖ) и попросила дать ей мою зачётку, затем снова скрылась за дверью. Минут через десять она снова вышла и рассказала, что они с коллегами (экзамен принимала целая комиссия преподавателей) решили поставить мне «автомат», чтобы я не ждала. Позже от ребят, которые там находились, мы узнали, что комиссия долго совещалась, какую оценку мне поставить: «Четвёрку» или всё же «Пятёрку». В итоге, учитывая, что занятий я не пропускала и всегда работала активно, решили поставить «отлично». Случай уникален тем, что эти преподаватели «автоматов» не ставят в принципе.
Ещё один «примечательный» «автомат» получить в ту же сессию помогло то, что в июне меня должны были положить на три недели в реабилитационный центр (в июле он закрывался на ремонт до осени). Однако на конец июня у нас был назначен сложный экзамен (мы должны были сдавать разные модули трём преподавателям). Мама решила попробовать договориться о досрочной сдаче. С этим вопросом подошла к одному из преподавателей. Тот сказал, что такой вопрос не может решить один, ему надо посоветоваться со вторым преподавателем, который тоже будет принимать экзамен, однако по своему модулю он претензий ко мне не имеет, поскольку я посещала все занятия и сдала уже два реферата из трёх, необходимых для «автомата» (третий реферат я как раз писала дома). Вторым преподавателем, от которого зависело решение, оказалась Брызгалина Елена Владимировна. К счастью, она была на месте. Выслушав маму, она сообщила, то тоже претензий ко мне не имеет, поскольку посещаемость её лекций с моей стороны 100-процентная… и неожиданно предложила своему коллеге поставить мне «автомат». Вот так я и получила итоговую оценку раньше, чем сдала последний реферат по этому предмету.
Таким образом, поняв, тем хорош метод «автоматов», я старалась заработать их там, где было можно и даже там, где нельзя, как это произошло на втором курсе с историей и теорией культуры. Лекции по этому предмету читал один дотошный профессор, про которого ходили слухи, что на экзамене он спрашивает чуть ли не про всех персоналиях, связанных с той эпохой, по которой выпал вопрос (это где-то несколько десятков знаменитых личностей). Если учесть, что в билете вопроса два, знаменательных фигур становилось ещё больше. Но ведь проблема-то была в том, что никто не знал, какой билет ему достанется, поэтому зубрить пришлось сотню биографий. И это помимо знания общих тенденций в истории культуры! Короче говоря, я пребывала в панике, боялась, что этот экзамен я не сдам точно. И тогда я пошла на хитрость. Со времён школы у меня была прекрасная коллекция энциклопедий для детей, в которых очень подробно рассказывалось обо всём на свете. Взяв тома, посвящены всемирной истории, искусству и литературе, я задумала написать реферат на тему средневекового искусства. С этим рефератом я просидела все майские праздники. Помню, как мама пыталась отговорить меня от этой затеи, ведь о реферате меня никто не просил, а значит на экзамен он никак не повлияет, с другой стороны, были предметы, которые надо было действительно «подтянуть». Однако я была непреклонна, да и сам процесс меня увлёк. В результате у меня получился реферат аж на 30 страниц – почти курсовая! После праздников на семинарском занятии я подошла к преподавателю и сказала, что написала реферат и хочу его сдать. Тот очень удивился, но реферат взял. Но больше о реферате никто не вспоминал. Началась сессия. На консультации по этому предмету никто даже намекнул, что будут выставляться «автоматы». Наступил день экзамена. В аудитории собралось человек пять. Через какое-то время пришёл преподаватель, который вёл у нас семинарские занятия и сообщил, что лектор придёт позже, а экзамен начнётся без него. Сев на своё место и оглядев всех нас, преподаватель вдруг спросил:
– Ну, с чего начнём?
– Давайте начнём с «автоматов», – лукаво предложила одна наша сокурсница.
– На нашем экзамене мы обычно «автоматы» не ставим, – ответил преподаватель. – Но в этот раз я сделаю исключение. Давайте свою зачётку, – обратился он ко мне, сидевшую на первой парте в правом ряду.
Как я справилась с эмоциями, ума не приложу. Пока мама доставала из сумки зачётку, затем в ней расписывался преподаватель, мне необходимо было сохранять серьёзное, спокойное состояние, в то время как в этом момент меня так и припирало прыснуть со смеху. Наконец, зачётка была нам возвращена, и мы с мамой, попрощавшись, пулей выскочили из аудитории, плотно прикрыв за собой дверь. Только тогда мы дали ход нашим эмоциям, а мама пообещала больше не отговаривать меня от моих затей, какими бы авантюрными они ни казались.
Вот так в трудах, в постижении нового, с отсиживанием многочисленных пар, с перечитыванием и конспектированием множества разнообразной литературы, с написанием рефератов и сдачей сессий, задорно и весело проходили мои студенческие годы. В какой-то момент я поняла, что в моём дипломе «Пятёрок» набирается больше, чем «Четвёрок», а, следовательно, высока вероятность «Красного диплома». И тогда я решила во чтобы то ни стало получить именно «Красный диплом». Близкие, видя как мне тяжело, стали убеждать меня, что оценки – это не главное. Помню, как-то после занятий к нам с мамой подошёл сокурсник, Миша Зачёскин, и мы, разговорившись, направились вместе к выходу. Разговор шёл об оценках.
– Я вот тоже Юльке говорю, что оценки в жизни не главное, – сказала мама.
– Да, Вы правы, – согласился Миша.
– Миш, но давай посмотрим на это с другой стороны, – вдруг возразила я. – Вот ты, например, нормальный здоровый парень, с руками и ногами. Ты, окончив МГУ и получив хоть «троечный» аттестат, сможешь устроиться куда угодно, даже не по специальности (к слову так и получилось: насколько мне известно, Миша стал путешественником, и зарабатывает он тем, что читает лекции о своих путешествиях). Я же, имея в своём арсенале только хорошую голову, должна чем-то это подтвердить, чтобы иметь шанс конкурировать на рынке труда. Таким веским доказательством я считаю «Красный диплом».
Такой аргумент оказался убедительным, и после этого разговора меня уже никто не отговаривал от моей задумки, и, приложив максимум усилий, я, наконец, осуществила свою мечту и «Красный диплом» был у меня в кармане!
Через несколько месяцев после окончания университета я устроилась учителем философии и обществознания в Центр образования «Технологии обучения» (http://iclass.home—edu.ru), где и работаю до сих пор. Но это уже совсем другая история.
